Платонов рассказал Кириллу Валентиновичу про членов организации «Свобода или смерть» и завершил повествование вопросом:

– Вас не насторожил факт тройного самоубийства сразу после взрыва? Молодые люди не упоминали в записке про терроризм. Они понимали, что, прочитав послание, милиция примется допрашивать их родственников, друзей, не хотели неприятностей для своих семей. Но мне бы показалось странным, что несколько человек добровольно ушли из жизни, написав, что они не могут жить далее, так как совершили нечто ужасное.

– Впервые слышу от вас об этой истории, – ответил собеседник. – А где нашли тела? Территориально?

– На даче Вербицкой, деревня Глуховская, Московская область, – сообщил Андрей.

Кирилл Валентинович побарабанил пальцами по столу.

– Начало девяностых не самое хорошее время для страны в целом и для милиции в частности. Местные парни приехали на вызов, увидели записку и умыли руки: самоубийство! В области свое начальство, в Москве свое, даже из одного столичного отделения в другое не сразу информация дойдет. Понятно?

Я кивнула и внезапно ощутила давящую усталость, захотелось положить голову на стол и заснуть. Огромным усилием воли я заставила себя сидеть прямо, дождалась, пока Кирилл Валентинович уйдет, попрощалась с Андреем, поехала домой и упала в кровать. Не успела вытянуться на матрасе, как раздался звонок телефона, я забыла отключить звук. Встать и взять трубку сил не было, я натянула на макушку одеяло и заснула под неумолчное дребезжание.

Утром меня разбудило пение сотового. Приоткрыв один глаз, я сползла с кровати, схватила брошенный вчера на диван мобильный и, не посмотрев на экран, простонала:

– Кто там?

– Безобразие! – взвизгнул знакомый голос Альтаир Ноговой-Архангельской. – Почему ты недоступна?

Я опешила от пещерной наглости этой бабы и потеряла дар речи.

– Немедленно позвони Зарецкому, – потребовала сумасшедшая, – объясни ему, что твой поезд ушел, Виолова никому не нужна, но Ваньке-дураку подвалило счастье. Великий писатель Ногов-Архангельский, затмивший Толстого, принес ему свой труд. Мой муж готов продать права на роман. Объясни своему любовнику…

Я нажала на красную кнопку и быстро соединилась с Иваном Николаевичем.

– Виола, дорогая, вы заболели? – испугался тот.

– Нет, почему вы так решили? – удивилась я.

– Ну… сейчас пять утра, – пробормотал Зарецкий, – ранее вы никогда в столь ранний час не вставали.

Я бросила взгляд на часы и извинились.

– Бога ради простите, не посмотрела на будильник. Спите, поговорим потом.

– Нет, нет, – возразил издатель, – объясните скорей, почему вы так взволнованны?

Я рассказала Ивану Николаевичу про странную госпожу Ногову-Архангельскую. Зарецкий начал изрыгать огонь и плеваться молниями.

– Виола! Дорогая! Я ее в порошок сотру, почему сразу не сообщили о безобразии? Сия мадам пожалеет, что на свет родилась! Ваше время не истекло, оно только наступает, тиражи растут…

Из трубки полетели частые гудки. Я осталась сидеть с мобильным в руке, сейчас Иван перезвонит, качество связи в последнее время очень ухудшилось, мне теперь редко удается соединиться с кем-то сразу. После набора, как правило, слышу: «Абонент недоступен», побеседовать с нужным человеком удается лишь с третьей-четвертой попытки.

Глаза стали слипаться, я заползла под одеяло, предусмотрительно положив телефон на столик. Куда пропал Зарецкий? И тут трубка ожила. Я, лежа с закрытыми глазами, отозвалась:

– Слушаю.

– Напустила на тебя мощную порчу! – заорала сумасшедшая баба. – Ах ты, дрянь! Нажаловалась своему хахалю! Он моего мужа вон послал! Ну берегись! Кирпич тебе на машину! Тошноту в печень! Будешь жрать только то, что ненавидишь. Ах ты…

Я отключила телефон. Сон в одночасье улетучился. Значит, Иван устроил Царице с большой буквы головомойку, и похоже, это не особенно испугало даму. Скандалистка душевнобольная, надо опять связаться с Зарецким. Вот только подремлю чуток. Я зевнула и свернулась клубочком под одеялом.

Глава 29

– Виолочка, как вы себя чувствуете? – заботливо осведомилась Нина Максимовна, увидев меня на пороге учительской.

– Нормально, спасибо, – ответила я. – А вы?

– Прекрасно, – заверила Федотова и протянула мне тюбик. – Вот, непременно воспользуйтесь.

– Что это? – не поняла я.

– Оксолиновая мазь, – ответила биологичка, – старое, очень хорошее, испытанное антивирусное средство. Помажьте им нос, это ворота для инфекции, авось пронесет. В школе, похоже, эпидемия началась. Дети, правда, пока держатся, а педагогов выкосило. Кокозас слег, позвонил мне с утра, сказал, что взял бюллетень. Виолочка, мойте руки каждые пятнадцать минут, не трогайте ими лицо. Народ считает, что вирус передается, если больной на вас чихнул. Оно верно, воздушно-капельный путь никто не отменял, но от грязных лап беды больше. Схватились за поручень в метро, за который до вас держался человек с гриппом, потом почесали этой рукой нос, и готово, вирус сел на слизистую и начал свою подлую работу. Мыло и оксолиновая мазь! У нас эпидемия!

– Кожзам после операции, – напомнила я, – у него организм ослаблен, и один заболевший еще не беда.

Нина Максимовна подбоченилась.

– Физика зовут Кокозас. Ладно, пусть он после операции не оправился. А Лена? И Мария Геннадьевна сегодня зеленая на занятия заявилась, Ангелина синяя, у нее нос распух, глаза красные. Ненавижу людей, которые, заболев, прутся на работу. Герои! Можно подумать, из-за их отсутствия мир рухнет. Если у тебя температура, сиди дома, не распространяй заразу. Зачем Жорина приперлась? У нее видок, как у привидения! Носом шмыгает! Мария Геннадьевна ей под стать. Только о себе думают! Им надо, вот и приехали, а то, что я могу заболеть и своего сыночка заразить, никому не интересно. Мальчик на новую престижную работу оформляется…

Поток обвинений Федотовой прервал звонок, меня разыскивал Платонов, он начал с вопроса:

– Ты в школе?

Я взглянула на умолкнувшую Нину.

– Да.

– Тогда слушай спокойно, не реагируй, – предупредил Андрей. – У Константина Обозова есть счет в российском банке. Не знаю, где он держит основные средства, в Швейцарии, США, на Кипре или в какой-нибудь еще стране. В Москве, как Обозов объяснил моим людям, у него хранятся лишь мелкие средства на хозяйственные расходы, более двух миллионов долларов он в столице не держит.

– Ага, – пробормотала я, – ну просто медные копейки.

– Запредельная сумма для простого человека, – вздохнул Андрей. – Но Обозов ворочает миллиардами, причем не рублей, а долларов. У него другие точки отсчета. Константин пользуется онлайн-банком. Ты давно в магазин компьютеров заходила?

– Примерно полгода назад, – удивилась я вопросу, – покупала айпад, старый разбила.

– Тогда должна знать, что сейчас во всех салонах есть зона, где выставлены образцы товаров, – продолжал Андрей, – народ тестирует ноутбуки, они подключены к Интернету. Кое-кто зависает там надолго, играет бесплатно, копается в поисковых системах. Хоть целый день сиди, тебя не прогонят, впрочем, и ночь тоже, большинство таких магазинов круглосуточные.

– И что? – не поняла я.

– Вчера в девять вечера в точке на Тверской один посетитель вошел в онлайн-банк «КБДМ» [5] и сделал перевод денег. Уточнить личность человека невозможно, ноутбук в общем доступе, в двадцать один час в салоне полно народа. Миллион девятьсот девяносто девять тысяч долларов Обозова ушли на другой счет, откуда их моментально перекинули дальше. Что его обворовали, Константин обнаружил в восемь утра, когда его жена зашла в онлайн-банк, чтобы бросить на карточку домработницы деньги на покупку продуктов. За ночь след валюты затерялся, сейчас деньги ищут ребята, понимающие в таких делах. Пока единственное, что удалось узнать: перевод осуществили из магазина компьютеров и человек, который это сделал, знал пароль и личный номер клиента.