– Вот почему придумали историю с усыновлением Эдика, – сказала я, – мальчик владеет информацией, которая открывает доступ к деньгам. Но почему родители доверили ее ребенку?

Платонов кашлянул.

– Константин Эдуардович умный осторожный человек, он регулярно меняет пароли, придумывает более сложные, не использует в качестве кодового слова кличку любимой кошки, имя сына или марку обожаемых конфет и никогда не фиксирует шифр ни на бумаге, ни в электронной памяти. А вот жена Обозова, получив от мужа новый код доступа, всегда записывает его в домашнем телефоне, который находится в ее спальне.

– Вот балда! – воскликнула я.

– Супруга Константина заверила наших компьютерщиков, что тщательно замаскировала информацию, открывающую доступ к деньгам, – продолжал Андрей, – она, упаси Бог, не вносит его в книжку, как «шифр от онлайн» или «вход в банк». Нет, он указан как телефон подруги Евро КБДМ, набор начинается словом «VOS». VOS! Здорово?

– Знакомая по имени Евро КБДМ? – повторила я. – С мобильным номером, в котором присутствуют буквы? Офигеть просто! А приятеля Долларо Сбербанкус у нее нет?

– Дамочка лепетала, что трубка никогда не покидает ее комнату, у Обозовых в доме в каждом помещении есть свой аппарат, они друг друга по внутренней линии ищут, если жене Костя нужен, она звонит в гостиную, в кабинет, в ванную… – продолжал Платонов. – Эдик легко мог в отсутствие матери в ее домашнем телефоне порыться и понять, что Евро КБДМ вовсе не человек. Современные дети очень хорошо разбираются в компьютерах.

Мне стало страшно.

– Вся история задумана, чтобы перевести деньги со счета Константина. Вот почему похититель не требовал выкупа. Преступник обманул наивного ребенка, прикинулся его родным папочкой, ловко сыграл на психологических проблемах третьеклассника, увел его из школы и получил, что хотел. А теперь Эдик негодяю больше не нужен, и он его…

У меня перехватило горло.

– Убьет, – безжалостно договорил Платонов. – К сожалению, не все люди, у которых украли родственника, обращаются в полицию. Кое-кто думает, что отдаст выкуп и ему вернут дорогого человека. Но это самая фатальная ошибка. Как только требуемая сумма оказывается в лапах подлеца, заложник становится обузой, ему подписан смертный приговор.

– Ищите деньги, – зашептала я, – это ниточка, которая приведет к преступнику.

– Делаем все возможное, – вздохнул Андрей. – Я уверен, что в школе у негодяя есть сообщник. В гимназии ничего необычного не происходит? Может, кто-то заболел, не пришел на работу?

– Ангелина Максимовна и Мария Геннадьевна вроде подцепили грипп, но они сейчас в школе, – ответила я.

– Меня интересует тот, кого нет, – повысил голос Платонов, – кто неожиданно не явился на уроки.

– Кокозас! – подпрыгнула я. – Преподаватель физики. Нина Максимовна сказала, он рано утром сообщил, что свалился с высокой температурой.

– Секундочку, – скомандовал Платонов. – Где же эти документы? Ага. Кокозас Иванович Сергеев, пятьдесят второго года рождения, уроженец города Ленинграда, нынче Санкт-Петербурга, учился там в школе, затем в Военно-морской академии, но не окончил ее, перевелся в пединститут. В семьдесят девятом женился на москвичке, переехал в столицу, развелся, в девяностом стал делить совместно нажитую квартиру в Бибиреве, согласился на комнату в коммуналке, которую ему предложила жена. Жил в Пименовском переулке, дом шесть, это самый центр. До развала семьи служил учителем химии. Где работал начиная с девяностого, неизвестно, сведений нет.

– Голодное, безрадостное время, – вздохнула я, – небось он торговал на рынке или давал частные уроки.

– Ничего дурного в биографии Сергеева нет, – продолжал Платонов, – просто есть большой период, когда он непонятно чем занимался. В зону видимости милиции он не попадал, не привлекался, не судим, срок не мотал. Но это еще не показатель порядочности, может, он просто очень хитер.

– Почему Кокозас академию в Ленинграде не окончил? – заинтересовалась я. – Это престижный вуз, а Сергеев перевелся в педагогический. Вдруг во время учебы он совершил нечто криминальное, а руководство не захотело, чтобы о заведении пошла дурная слава, не вызвало милицию, само решило проблему, студента отчислили и дали ему такую характеристику, что молодого человека взяли потом только в педагогический, где рады любому парню, даже с сомнительной репутацией.

– Витя, ты проверял, почему Кокозаса Сергеева из Военно-морской академии в Питере выперли? – крикнул Андрей.

– Да, – ответил голос издалека, – прикольное у мужика имя, захочешь, а не забудешь! В личном деле студента указано: на третьем курсе он попал в больницу, ему вырезали аппендицит, был перитонит, парень чуть не умер, еле выкарабкался, кучу занятий пропустил, его по состоянию здоровья в академку отправили, ну и затем он в другой институт перевелся, где не требовалось активно заниматься спортом.

– Андрей! – подскочила я. – Кокозас только что вернулся из клиники, где ему удалили аппендицит! Или у него вырос второй отросток, в чем я сильно сомневаюсь, или он…

– Не Кокозас, – ажитировался Платонов. – Так! В городе жуткие пробки, даже с сиреной быстрее чем за час мне до его дома не добраться. А тебе пять минут пешком. Немедленно иди к Сергееву.

– Если он дома, – вздохнула я.

– Вот и проверишь! – воскликнул Платонов. – Придумай что хочешь, но задержи его до моего приезда.

– Отличная идея, – пробормотала я. – Но как ее осуществить? Я бы на его месте насторожилась, увидев на пороге даму, с которой едва знаком. Что я ему скажу? «Здрассти, очень беспокоюсь о вашем здоровье, поэтому, наплевав на возможность подцепить грипп, пришла вас проведать?»

– Где Карелия? – спросил Платонов.

– Наверное, в кабинете директора, – предположила я.

– Быстро дай ей трубку, – приказал Андрей.

Я стрелой понеслась в кабинет, без стука ворвалась туда и сунула удивленной Линьковой свой сотовый со словами:

– С вами хотят поговорить.

– Да, да, ага, поняла, сейчас, сейчас, – забубнила завуч, – так, ничего в голову не лезет, очень неожиданно и… а! Кокозас все у нас чинит, он мастер на любые исправления неисправного оборудования, когда ему надо быть исправленным. Земля! Виола Лапшевовна, вы донесете Землю в руках? Она не очень тяжелая! Правда, круглая, тащить неудобно. Следовало ее сделать квадратной, чтобы сразу все видно было, но Кокозас сказал, что так нельзя! Да, да, поясню! В кабинете астрономии есть модель Земли, шар на подставке. Он крутился, светился, а потом сломался… Да, вы, господин Платонов, все верно поняли, восхищена глубиной вашего ума и толщиной эрудиции. Сейчас.

Карелия положила мой телефон на стол и схватила городской.

– Кокозас Иванович? Вы дома? Ох, извините, не сообразила, что вам на квартиру звоню. Как ваше самочувствие? Ой-ой-ой! Уж извините, что беспокою, к нам завтра нагрянет комиссия… И не говорите!.. Замучили совсем! Делать чиновникам нечего! Собрались наглядные пособия осматривать на предмет отсутствия присутствия в них неверных сведений о природных явлениях. А наша гордость, модель звезды Земля, не работает. Земля – планета? Господи, какая разница, хоть астерикс!

Несмотря на напряженность ситуации, мне стало смешно. Карелия Алексеевна в своем амплуа. Астерикс – это герой комиксов, мультиков и художественных фильмов, наверное, Линькова имела в виду астероид.

– Сделайте одолжение, почините быстренько, – не терпящим возражений тоном, произнесла временная руководительница гимназии. – К вам уже пошла Виола Лавандовна. Ну и что, скажите ей, она все необходимое купит! Спасибо, вы у нас прямо как крем «Витаминный», от всех проблем помогаете!

Карелия воткнула трубку в держатель.

– Виола Лазуритовна, пойдемте в кабинет астрономии, дам вам модель Земли. Жаль, она круглая, квадратную было бы нести легче. Кажется, разговор с Сергеевым прошел удачно, он мне поверил.

– Вы справились, – похвалила я Линькову, – очень естественно говорили.