– Господи, спасибо тебе, – заплакала Люся.

– Что за манера по каждому поводу сырость разводить, – пробурчала Хатунова. – И последнее, мне в школе нужен библиотекарь. Пойдешь работать в гимназию?

– Да, – едва не упав в обморок от счастья, закричала Мусина, – да, да, да.

– Но детей твоих бесплатно на обучение взять не смогу, – предупредила Полина.

– Не надо, они прекрасно себя в обычной школе чувствуют, – затараторила Мусина.

– Напоминаю тебе наш уговор, – продолжала Полина. – Когда ты, вернувшись из Ялты, стала мне звонить, хотела познакомиться с Григорием Алексеевичем…

– Ты сказала, что муж не должен знать о наших близких отношениях, – перебила ее Люся, – и вообще никому не надо говорить, что я выросла в доме дяди Володи и тети Лизы. Мы с тобой не знакомы. Я не поняла, почему ты выдвинула такое требование, но подчинилась. Домой я тебе не звоню, если нужно поболтать, набираю служебный номер, ни дни рождения, ни Новый год мы вместе не справляем. На мою свадьбу ты не пришла и велела Виктору о тебе не рассказывать. Я подчинилась, хотя до сих пор недоумеваю, почему так?

– Есть тайна, которую я открою, когда тебе исполнится пятьдесят, – пообещала Полина. – Сейчас же знай, если распустишь язык, мне может быть очень плохо.

– Я не болтлива, неужели ты еще этого не поняла? – обиделась Люся.

– Не дуйся, – попросила Поля, – я тебя очень люблю и всегда помогу, но втайне от всех. Когда начнешь работать в школе, будем вести себя как директор и библиотекарь. У меня женский коллектив, не хочу, чтобы знали о наших истинных отношениях. Одни педагоги захотят активно дружить с тобой, чтобы иметь возможность просить тебя лоббировать свои интересы перед владелицей гимназии. А другие объявят тебе войну. И первые, и вторые будут бегать в мой кабинет, хвалить тебя или ругать. Поэтому между нами должны быть исключительно деловые отношения. Виктору Ильичу сообщать, что реконструкцию барака затевает Григорий Алексеевич, не следует. Твой муж хороший человек, он хотел как лучше, пусть думает, что его план удался и его усилиями семья обрела прекрасное жилье. Психологический комфорт супругу…

– Полина, я поняла, что нельзя распространять информацию о наших давних близких отношениях, – остановила ее Люся. – Нет необходимости долго и упорно объяснять, почему ты этого не желаешь. Я тебе навсегда за ремонт и предоставленную работу благодарна и никогда не забуду, что твои родители для меня сделали. Давай больше никогда не заводить бесед об этом. Я не раскрою рта. Точка. Финиш.

Полина понизила голос до еле слышного шепота.

– Когда-нибудь я поведаю правду, и ты поймешь, что молчать тебя я просила и ради твоего блага. Никому никогда не сообщай о нашей дружбе, и упаси тебя бог вспомнить пещеру и все, что с ней связано. Не слышали мы с тобой о заводе «Уникс»!

Мусина скрестила руки на груди и посмотрела мне в глаза.

– Услышав последнюю фразу, я сообразила, что Поля боится кого-то или чего-то, связанного с дурацкой организацией «Свобода или смерть», но вопросов задавать не стала. Я спокойно работала в гимназии, мне там нравилось. Правда, коллектив специфический, кругом бабы, из мужчин один Кокозас, жуткий зануда. Тетки постоянно сплетничали, но скандалов не затевали, изображали, что любят друг друга. Хотя иногда пламя сквозь пепел пробивалось. Мария Геннадьевна мечтала выйти замуж, это у нее никак не получалось, а Авдотья Громушкина, психолог, большим успехом у сильного пола пользуется, вечно ее кто-то после занятий на парковке в машине ждет, и автомобили всегда разные. Один раз Маша не выдержала и Авдотью при всех шлюхой обозвала, а та в ответ: «Гулящая лучше, чем унылая старая дева». Мария вспыхнула. «Я просто разборчивая. В отличие от некоторых, со всеми в койку не валюсь. Жду свою любовь». «Задерживается принц, – засмеялась Громушкина. – Золушке скоро сорок с гаком стукнет. Дам тебе совет: когда королевич нарисуется, выброси из дома все свои реактивы, перестань старинную мебель реставрировать». «Почему?» – не поняла Шитова. Авдотья понизила голос: «Школу осенью атаковали тараканы, наглые твари прямо во время уроков по классу маршировали, ни одна дезинфекция их не брала. А сейчас прусаков нет. Куда они подевались?» «Я их вытравила, – вскинула голову учительница химии, – посидела недельку, поэкспериментировала и составила яд, убойный для насекомых и безопасный для людей». «Вот-вот, – закивала психолог, – ты у нас мастер по части химических изобретений, то свой лак для мебели составляешь, то зелье от тараканчиков. Узнает принц, что его красавица талантливая отравительница, способная любого втихаря на тот свет отправить, и удерет! Страшно с такой дело иметь, чуть что, она в кефир отравы накапает!»

Маша на Авдотью с кулаками кинулась, хотела ударить, хорошо, Кокозас их растащил. Но такие скандалы были редкостью. И вдруг откуда ни возьмись Вера Соева! Полина меня вызвала на встречу, я пришла в кафе и перепугалась. Хатунова ужасно выглядела, ее просто трясло. Остальное вы знаете.

Мусина замолчала.

– У вас есть какие-то мысли насчет личности убийцы? – решила я продолжить беседу.

Люся положила руки на стол.

– Понятия не имею, кто их жизни лишил, одни догадки на уме.

– Они мне тоже очень интересны, – сказала я, – никогда не знаешь, под каким кустом притаилась правда.

Мусина начала перебирать лежащие на клеенке мелочи.

– Во времена моего школьного детства Вера и Полина не были лучшими подругами. Соева в Мишку Катукова жутко влюбилась, надеялась на взаимность. Михаилу Верка не нравилась, он завел роман с Аленой Вербицкой. Соева переживала, ревновала. Потом возник Боб Вахметов, Верка переключилась на него, и снова облом. Соевой на мужиков не везло, вечно она не тех выбирала. К компании Полины Вера примкнула потому, что вокруг Хатуновой вились те, кто Соевой нравился. Вот Алена Вербицкая лучшей подругой Поли была, а Верка никогда. Почему Хатунова меня из-за Соевой уволила? Думаю, Вера ее припугнула, что-то она про нее плохое знала.

– Шантаж, – пробормотала я.

– Ну да, – согласилась Люся, – банально, примитивно, но работает безотказно. Если владеешь чужой тайной, можешь прогнуть человека.

– Помните имена тех, кто состоял в организации «Свобода или смерть»? – спросила я.

– Конечно, – кивнула Люся, – Полина, Вера, Алена Вербицкая, я, Михаил Катуков, Борис Вахметов, Андрей Горелов, Сергей Песков, те, кто остался в пещере после того, как другие сбежали. Они всякие планы составляли, клятву давали на верность. Все, кроме меня, я заболела, и Боб меня отчислил. Я после кончины Поли все думаю и думаю о том, что же с ней случилось? Понимаете, Боб был как гипнотизер, он людей околдовывал, лишал воли, подчинял себе. Полина его обожала и могла что-то по указке Вахметова сделать, и это было явно что-то нехорошее. Спустя время Поля поняла, что совершила гадость, поругалась с Бобом, вышла замуж за Пенкина. Но Хатунова ведь подписала клятву верности, и теперь Вахметов ей за предательство отомстил. Ищите Бориса, он наверняка в курсе произошедшего. Будьте осторожны, Боб умеет производить на женщин впечатление.

– Полина давно оформила брак с Пенкиным, – напомнила я. – Слишком долго Боб нанести удар собирался. Понимаю, месть – блюдо, которое лучше подавать холодным, но ведь не обледеневшим же под гнетом лет?

– Вы не знаете Вахметова, – воскликнула Мусина, – он из тех, кто способен и полвека таиться.

Громкий звонок заставил нас вздрогнуть, я достала из сумки трубку.

– Привет, Андрей.

– Ты где? – забыв поздороваться, спросил Платонов.

– В соседнем с гимназией доме, – уточнила я, – беседую с Люсей Мусиной.

– Немедленно возвращайся в школу, – приказал приятель.

– Что-то еще случилось? – испугалась я. – Все живы?

– Пока да, – мрачно ответил Андрей, – не тормози, я в кабинете директора.

Глава 25

Увидев меня, Карелия Алексеевна, сидевшая за письменным столом Полины, вскочила.