– Вот почему Соева казалась испуганной, отсылая меня за фото! – ахнула я. – Она знала, что в школе работает Вахметов! Может, она даже хотела рассказать мне правду.

– Сомневаюсь, – поморщился Андрей, – Вера была той еще штучкой. Из них с Борисом могла получиться достойная пара. Соева ведь тоже заставила Полину взять ее на работу в гимназию. Та Веру пожалела, как и Вахметова. Наверное, она боялась Боба, а тот шантажировал Хатунову, потребовал взять его на работу, купить квартиру. Борис хотел спокойно жить, не думая о том, где взять денег на комфортное существование. Вот почему он удрал, прикинулся испуганным, чтобы мы расслабились и считали его глубоко раскаивающимся Сергеем Песковым. Он рассказал правду про попытки убить Пенкина и про то, что Вахметова нанял для этой цели член семьи Арама Асатряна. Он все рассчитал верно: Пескову ничто не грозило, улик против него не было, бомбу он не вез. А вот Боб Вахметов сел с сумкой в микроавтобус, и на взрывном устройстве остались его пальчики. Борису до сих пор грозит пожизненный срок. А то, что Кокозас на самом деле Вахметов, выяснилось быстро. Прикинь, как он перепугался, услышав, что его подозревают в похищении Эдика. Оставался один путь: «честно» все рассказать, усыпить нашу бдительность и удрать. Вот он и обманул меня, я велел отвезти лже-Кокозаса, как свидетеля, а не как подозреваемого, разрешил ему позавтракать в кафе. Сглупил по полной программе.

– Может, ты ошибаешься? – пробормотала я. – Подумаешь, ботинки на платформе, их многие носят.

– Обувь была лишь поводом насторожиться, – поморщился Платонов. – Когда Вахметова в начале девяностых, как жертву теракта, привезли в больницу, ему сделали массу анализов. После побега преступника из клиники его историю болезни забрал следователь, она до сих пор хранится в архиве. Дела о терроризме не имеют срока давности, улики по ним не уничтожаются. Дома у Кокозаса полно отпечатков, они совпали с «пальчиками» на взрывном устройстве, которые есть в деле. Так что дактилоскопическая экспертиза подтвердила: учитель физики на самом деле Борис Вахметов.

– Вот почему он испугался при виде моего разбитого носа и позвал соседку, – воскликнула я. – Сергей Песков в прошлой жизни был врачом, а Вахметов-то нет!

– Я его обязательно найду! – стукнул кулаком по столу Платонов. – Он у меня еще попляшет! Ответит за все. И Рукавишникова непременно поймаю, даже если он на другой конец земного шара улетел, я его там отыщу.

Я отвела глаза в сторону. Дед Мороз оказался хитер и коварен, он ушел от полиции, а госпожа Метелица, пытавшаяся его поймать, оказалась не особо проворной. Ну не сработала магия госпожи Метелицы! Ушел от нее дедуля, улетел Степан Рукавишников за тридевять земель в тридесятое царство.

– Он у меня попляшет, он ответит за все! – повторил Андрей.

– Конечно, – без особой уверенности согласилась я, – конечно, рано или поздно ты поймаешь этих двух мерзавцев. Но, понимаешь, иногда не на все вопросы удается получить ответы. Вот я, например, не знаю, почему спонтанно полюбила креветки, и навряд ли выясню это. Кое с чем надо просто примириться.

Платонов прищурился.

– Это ты меня утешить хочешь?

– Пытаюсь, – улыбнулась я, – изо всех сил.

Андрей вскинул голову.

– Не надо. Меня невозможно вышибить из седла, меня не напугает ни голод, ни холод, ни война, я всегда упорно иду к цели и побеждаю, я не подвержен депрессии, отчаянию, я бесстрашен, мне не нужна твоя жалость, я мужик, и этим все сказано.

Я молча кивнула. Ну конечно, Платонов настоящий мужчина, он готов сразиться с врагом, совершить подвиг, босиком дойти до Северного полюса. Настоящего мужчину ничто не может сломить, только насморк и температура тридцать семь градусов превращают его в несчастного, капризного, совершенно беспомощного младенца.